Я тоже поделюсь историей о родах

Оставлю тут историю о своих родах в Киеве. Писала не для блога, а так, вольный художественный текст. Внимание, многабукаф
В час ночи мы гордо прибыли в шестой роддом рожать. Схваток нет, с днища течет. Дежурные врачи чешут голову и решают куда меня приткнуть до утра, поскольку все палаты заняты. В роддоме перегруз. Определяют в коридор, по соседству с какой-то циганкой. Она без живота, то и дело порывается выйти наружу покурить. Под утро заселяют еще одну страждущую – ситуация похожа, подтекание вод. Она вообще оказалась не на кровати, а на кушетке.
Вот так в коридоре мы доживаем до утра. С двух ночи начались схватки, спать не удается, все время приходится смотреть на часы. Три ночи, четыре, пять утра. Шесть, семь, восемь, в коридоре активное шевеление – день начался. Нас не замечают, не подходят, ничего не спрашивают. Боли увеличиваются. В десять гонят на узи. Со схватками (больно между прочим) полчаса сижу в очереди. Нафига узи, если мне рожать нужно?! Доктор пишет «маловодие». Конечно, с меня уже ведро вытекло. Пытаюсь спросить у врача как у меня дела вообще и когда рожать, он отмахивается. Он узист, не его это царское дело. Возвращаюсь на место, все так же никто ничего не говорит, традиционно не подходят. Когда стукает 12 дня я не выдерживаю и начинаю плакать. Схватки уже 10 часов. Какое раскрытие – не знаю. На кресле не смотрели. Когда все это закончится – неведомо так же. Как отщепенец торчу в коридоре с пакетами, каждые пять минут качаюсь во время схваток и пытаюсь дышать как учили. С безумными глазами, которые выскочат из орбит. И плачу, естественно. На курсах-то обещали, что боль - это от лукавого, роженица не должна его чувствовать, ведь роды – это физиологично. Но если и будет больно – вдохните вот так, выдохните эдак, мышцы расслабятся и все будет чики-пуки. Пуки есть, чики – нет. Вероятно, я дитя цивилизации, и физиологичность мне не светит, как рот не расслабляй.
Еще через полчаса мы с соседкой по коридору скооперировались и поковыляли на сестринский пост испрашивать помощи и совета. Обычное зрелище для роддома – две скорчившиеся черепахи в халатах ползут вдоль стеночки. Медсестры отправили на первый этаж, проситься в смотровую. Там еще полчасика стоим под кабинетом. Переживаем схватки мужественно, стоя и раскачиваясь, ждем всемилостивейшего заведующего, который заглянет под капот и хоть что-то прояснит.
Лучезарная звезда в синем халате наконец-то мелькает на нашем небосклоне. Деловито копошится пальцами там, где надо, и советуется с коллегами, которых в узкой смотровой собралось аж четверо. Раскрытие пять пальцев. Вердикт: «в родзал». Спросил, когда меня смотрели в последний раз. На ответ: «не смотрели с поступления» сделал круглые глаза и попытался метать гром и молнии. Я мысленно послала его и остальных под собачий хвост, потому что поняла уже, что в этот роддом нужно было ехать исключительно по договоренности. Был бы шанс, что врач о тебе не забудет.
Соседку по коридору постигла та же участь. Раскрытие пять пальцев, в родзал.
Интересно что бы было, если бы мы дальше сидели вдоль стеночки и молча страдали? Подошел бы врач посмотреть хоть вечером? Или родили бы прямо там, незаметненько?
Сейчас мне кажется, что это было бы правильно. Потому что происходившее далее действие трудно назвать «я рожала». Скорее «меня рожали». Но на тот момент мне было все равно. Побыстрее бы. Кроме боли от схваток ощущение безмолвной скотины, которую насильно доят.
Врач попался стареющий и бесцеремонный. Если бы читала про него отзывы заранее, сбежала бы. Но я находилась в блаженном неведенье – и хорошо, меньше стресса, больше доверия, желание поскорее все закончить.
Родзал симпатичный, с розовым кафелем и чудесным видом на лес. Прилетает муж.
И началось. По расписанию. Капельница с окситоцином, от которого онемела рука. Полчасика на полное раскрытие, еще полчаса - адовы муки под названием «не тужься, голова еще не опустилась» (сами бы попробовали, когда живот непроизвольно сжимается). Потом (инквизиции бы такое понравилось) во время сплошного схваточного месива шагом марш на родильное кресло, на которое и залезть-то вне родов сложно. Все равно что барахтаясь в море пытаться вскарабкаться в гладкую надувную лодку. Затем команды «ноги туда», «руки сюда», «придвинься ближе» и торжественное разрешение тужится…
В общем, тужилась я долго и неправильно. Врач грозно кричал «угробишь ребенка! Он в родовых путях застрял, а ты его вытужить не хочешь! Рожают как попало а потом спрашивают почему ребенок такой…» и вертелся туда сюда. Я честно старалась тужится куда нужно, (благодаря чему ходила потом с красными точечками на лице и болящей жопой). Оказалось, что тужилась всем, кроме того, чем положено. Боль куда-то ушла, внизу я ничего не чувствовала – лезет там что-то или нет. Рука немела, кто-то требовательно цеплял ее за ручку на кресле. Мол, держись сама. А рука соскакивает.
Сделали надрез. Теперь не смогу похвастать «родила без разрывов».
Страсти накаляются. Врачей в родзале все больше, один из них со знанием дела наваливается на мой живот.
«Чвак» и я понимаю, что из меня что-то выплюнулось. Нужно сказать, что ужастики о том, что « у ребенка воот такая голова, и она вылазит между ног, как ужасно, что там все растягивается» можно забыть. В этот момент внизу ничего не чувствуется. Хоть танк, хоть ребенок, даже разрывы и разрезы не болят. Сначала.
Детеныша плюхают на живот, он скользкий и теплый. Хрипит, отплевывается, затем возмущенно кричит.
Потом плацента, ребенка уносят, меня зашивают. Смотрю на врача, он с сосредоточенным лицом наводит марафет и накладывает стежки. Я так на уроках труда в шестом классе шила, раз, два, узелок, чик. С трудом представляется что у меня там творится.
Апофигей – под белы рученьки переводят на кушетку (вот что значит фраза: «як з хреста знята»). Дитенка под бок, к сисе. Мужа рядом на скамейку, и в два счета из родзала все исчезли. После денежного вознаграждения.
Прошло три часа.
Я голодна. Вернее так: дико хочу жрать.
Ребеночек, сморщенный и маленький, спит.
Муж фотографирует, получается стремно.
Междуножье начинает побаливать.
К нам никто не заходит. Традиционно.
По времени ужин я прохлопала. Но мы находим выход из положения – Миша достает чайничек и пристраивается к свободной розетке. Разводит кашку (ни разу не жалею, что взяла с собой детский прикорм. Ела, за ушами трещало) и вдруг в распахнувшиеся двери въезжает каталка. На нее тоже нужно взобраться.
Люди, занимайтесь спортом.
Будьте в форме.
Не ленитесь работать над собой.
Приблизительно таков искренний посыл всему человечеству я отправила бы тогда, будь у меня рупор. Но сейчас, по прошествии многих месяцев, сидя уютно в кресле и мусоля клавиатуру… звучит не так убедительно.
Итак я ем кашу, попутно перелажу на каталку. Силы в руках не хватает, ноги не слушаются. Позорище кволое. Ну да ладно.
Опять на живот кладут теплое мягонькое дитя (уже больше походящее на человечка – тельце в одежде, голова посапывает) и вот так, на трясущейся каталке без бортиков вывозят из родзала в большой мир.
Ну, дальше уже не так интересно, упустим. Палата одноместная, прозрачный кювезик, пеленальный стол, три дня ожидания и выписка.
Итог всего этого – нужно договариваться с врачом заранее, чтобы ваше лицо соотносилось с денежной мотивацией. Тогда есть шанс не родить в коридоре.
Раньше я соотносила роды со взрослыми тетками, которые матери. Такие всезнающие, рассудительные – мойте руки перед едой и все такое. А оказывается, дети появляются у молоденьких, неуверенных девушек. Это потом последние становятся: «по лужам не ходить», «молоко из холодильника не пить». Наверное, в роддоме окончательно от нас уходит собственное детство. Поэтому мужики – это большие дети.